Александр Маршал
Он такой был один — крупный волк,
Долго стаю водил на охоту,
И ловили его — был бы толк,
Ну а он только выл на болотах
Сколько было облав и погонь,
Сколько он уходил от капканов,
Он матёрый вожак — ты не тронь,
Ему вольных степей не хватало
У неё просто был малый рост,
Но она была белой волчицей,
Он её полюбил? — вот вопрос,
У волков это может случиться
Он гонялся за ней по степи,
Они в белом снегу кувыркались,
И, когда было нужно идти,
То друг к другу они прижимались
Снова за снег зацепилось холодное солнце,
Снова степь ярко окрасил рассвет…
И, вдалеке, где горят бледно-жёлтые кольца,
Волчий немного размытый застыл силуэт…
Вот однажды зимой на заре
Она прямо в капкан угодила,
Он прилёг рядом с ней на земле,
Стая быстро вперёд уходила…
После — долгие дни на снегу,
Он смотрел, как она умирала,
Что ж, вот так он достался врагу,
А любовь его жизнь забирала…
Когда люди к капкану пришли,
Два недышащих тела лежали,
У него и у ней на груди
Словно слёзы, снежинки дрожали.
Волкодав
Мария Семенова
Одинокая птица над полем кружит.
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землёй небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул -
До чужой лишь потом докатился черёд.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И ещё не бывает, чтоб я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нибудь в доме светил огонёк,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке...
Я бы спрятал клыки и улёгся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берёг -
Просто так, за любовь! - улыбнувшихся мне...
...Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.
Волчий вой
Сергей Бережной
Тишь... Такая тишь - лишь только снега тихий шорох.
Тишь... И слышно лишь как лес любуется собой,
Как играет свет на куполах лесных соборов -
Но вдруг над землей повис замерзший волчий вой.
Этот стылый крик на гладкий снег морщины бросил.
Мир смешался вмиг, зима тряхнула головой,
Ветер налетел, заплел деревьев ветви в косы,
В свой бездумный бег заплел как ленту волчий вой.
След вбивая в след, волк одиноко мчит по кругу.
Он не знает, нет, что след - его, след не чужой.
Только лунный свет ему помощник в эту вьюгу,
Только хриплый стон - да безысходный волчий вой...
Слыша ту беду "Да что ж он мучится?" - мир думал, -
"Ветер, ветер, дунь! Со следа - сбей, следы - удвой!"
Но - напрасный труд: снег целовали волчьи губы
И опять гремел над миром гимном волчий вой.
...Нет, идиллий нет, они не существуют в мире,
Где счастливый бред тотчас сменяется мольбой,
Где в застывший свет моей распахнутой квартиры
Ядом голубым втекает горький волчий вой...
Волчонок
Александр Маршал
В Казахстане под Каpагайлы,
На курганах из Солнца костры.
Там в степях есть свобода, всегда долгожданная.
Среди стаи матерых волков
Где нет слов, человеческих слов,
Рос мальчонка. И жизнь та была очень странная
Стая сном и охотой жила
И мальчишку всегда берегла.
Был он просто волчонок для них, только слабенький.
Молоко у волчицы сосал
И забавно так, странно, играл.
Очень умный, смышленый такой, хоть и маленький.
Вот однажды, где Солнце встает,
Появился большой вертолет,
И, как птица, над стаей повис, серо-черная.
А вокруг непроглядная степь,
В дальний лес еще можно успеть.
Стая молча рванула к нему, обреченная.
Солнце в песок или в зенит,
В полдень жара злей.
Ведь человек плохо бежит -
Волк добегает быстрей.
В тишине автомат затрещал...
"Мальчик, стой!" - кто-то дико кричал.
Стали падать один за другим волки серые.
Волки быстро бежать не могли:
Человека спасали они
И стараясь толкали его, озверелые.
У волков, ведь, не как у людей:
В одиночку спасаться не смей.
И мальчонку они одного не оставили.
Умирали от огненных ран,
А заря опалила курган,
Алой кровью омыла песок, чуть разбавила.
В лес из стаи никто не успел,
Вертолет черной птицею сел
Над убитой волчицею выл мальчик маленький
Если б вырос он вместе с людьми,
То заплакал, как плачут они
И клубилась над ним и зарей серой тучей пыль.
Волчье Солнце
Иллет
Полночь пялила в небо голодные злые зрачки,
Ставкой в нашей игре было вечное все и ничто,
Я играла с судьбой, и мне выпал путь левой руки -
Принимаю, что есть, а что будет, то будет потом.
Наплевать, что будет после, а пока
Убегает от меня по облакам
Волчье Солнце - Луна,
Волчье Солнце - Луна.
И теперь - вечный бег за Луной мимо ясного дня.
Я сплела свой аркан из волос полуночных ветров.
Я лечу по камням, по распластанным серым теням,
А по правую руку мою - свора черных волков.
Позади осталась смерть курносая,
Впереди смеется мне раскосое
Волчье Солнце - Луна,
Волчье Солнце - Луна.
Я загонщица ночи, клейменая знаком Луны,
Мчится свора моя твои тайные мысли гонять.
Я лечу через ночь, я травлю твои тихие сны,
Наяву и во сне будешь видеть отныне меня.
Ночь сдала нам колдовскую злую масть,
Над тобою мне дала навеки власть
Волчье Солнце - Луна,
Волчье Солнце - Луна.
Волчье Солнце
Кошка Сашка
Слушайте, дети, печальную сказочку,
Я постараюсь, чтоб вы не расстроились.
В ней говорится про странного мальчика,
Просто не знавшего этой истории.
Звоном трамваев прошитые улицы,
Ветер колотится в маленьком городе,
В жизни обычного мальчика-умницы
Вечер ни чем не отмеченный вроде бы.
Лучше скажите, кому по нраву
Жалкий скулеж, или плеск осколков?
Там, за заборами шла расправа,
Там, в переулке, травили волка.
Зрительный зал наслаждался потехою –
Только расправившись с пойманным мстителем,
Глупый щенок, в обстановку не въехавший,
Скалил клыки и бросался на зрителей.
Запахи улиц кружились орбитами,
Больше ему ничего не запомнилось.
И не заметил он, кто его вытащил,
Он только понял, что детство закончилось.
Но никогда не забудет серый
Как предзакатному вздоху внемля,
Черным асфальтом покинув зверя
Кровь, как на ощупь, искала землю…
Школа и двор, и окрестные улицы,
Маленький город, не верящий вроде бы…
Не проверяй их, малыш, не безумствуй.
Ты одинок в своем истинном облике.
Он не послушал стороннего мнения,
Он все хотел быть хоть кем-нибудь понятым…
Надо ли дальше рассказывать детям?
Надо? Тогда продолжаю историю:
Люди его сторонились сами,
Люди смотрели, что будет в полдень,
Люди в него бросали камни,
Люди его называли: «Оборотень!»
Если вы спросите, чем все закончилось –
Он переехал в шальную столицу.
Вроде женился, неплохо устроился
В фирму какую-то, стал программистом.
Мальчик-подросток, избитый, заплаканный,
Вечно ходящий под взглядами-дулами…
Кто-то ему объяснил эту тактику,
Кто научил его, кто, как вы думаете?
А он говорит, что опять вернется,
Что он плевал на людские толки,
Чтобы ночами светило солнце,
Чтобы друг друга знали волки.
Пой-вой, через ночь бежит опять домой электричка,
Пусть мне не хватает всегда родным прощальных слов,
Дом мой у дороги двери мне распахнет привычно,
Бог мой поднесет мне чарку из забытых снов,
Пусть путь был кровав, бессмыслен, но не зря проделан,
Пусть вздох сбережет для нас последняя струна,
Дай Бог, чтобы каждый брат сумел заняться делом
Пусть нам светит Волчье Солнце – круглая луна…
Колыбельная о волке из Анжу
Башня Rowan
Спи, а я тебе расскажу
Про серого волка из Анжу.
Когда ноябрь сковал серое небо
И запер его ветвями черных деревьев,
Когда холода опустились на темную землю,
Когда леса ожидают суровую зиму,
Из леса выходит волк с золотыми глазами,
Из леса выходит волк, и подходит к церкви,
Из леса выходит волк, и идет к колокольне,
И тяжкий колокол трогает серою лапой.
А вслед за ним из чащи выходят звери,
Встают в отдаленьи, потом подбираются ближе,
У церкви стоят, и глядят молчаливо и строго,
И слушают тихий ноябрьский звон и шелест.
Волк из Анжу, волк с золотыми глазами,
Качает колокол, как колыбельку, лапой,
И звери окрестных лесов собираются к церкви,
И смотрит лесная паства на колокольню.
Волк из Анжу, волк с золотыми глазами,
Служит до утра за всех зверей убиенных,
И ни один человек из живущих в округе
Выйти не вздумает этой ночью из дома.
Колокола не поют под волчьею лапой,
Палой листвой шелестят, ледяной брусникой,
Сухо и строго шуршат до тьмы предрассветной.
На колокольне волк с золотыми глазами.
Тянется ночь, безмолвная, как молитва
Серых волчат за убиенную матерь,
Бурых лисиц за пропавших сестер и братьев,
Звери стоят во тьме и глотают слезы.
Перед рассветом волк уходит обратно,
Чтобы вернуться в день святого Филиппа.
О чем горюешь, брат мой, волк?
В. Праслов
О чём горюешь, брат мой, волк,
Когда в полночный час печальный,
Как будто след слезы случайной,
Блеснёт на небе звёздный шёлк?
Когда наложница душа
Вдруг так взгрустнет и станет биться,
Что ночь - напуганная птица
Замрёт на ветке, чуть дыша?
Когда метнётся в облака,
Как неоконченная повесть,
Твой вой, пронзительный, чем совесть
И даже больше, чем тоска?
О чём горюешь, брат мой, волк?!
Оборотень
Хелависа
Что ни вечер, то мне, молодцу,
Ненавистен княжий терем,
И кручина, злее половца,
Грязный пол шагами мерит.
Завихрился над осиною
Жгучий дым истлевшим стягом;
Я тоску свою звериную
Заливаю пенной брагой.
Из-под стрехи в окна крысится
Недозрелая луна;
Все-то чудится мне, слышится:
Выпей, милый, пей до дна!..
Выпей - может, выйдет толк,
Обретешь свое добро,
Был волчонок - станет волк,
Ветер, кровь и серебро.
Так уж вышло - не крестись -
Когти золотом ковать,
Был котенок - станет рысь,
Мягко стелет, жестко спать!
Не ходи ко мне, желанная,
Не стремись развлечь беду -
Я обманут ночью пьяною,
До рассвета не дойду;
Ох, встану, выйду, хлопну дверью я -
Тишина вокруг села -
Опадают звезды перьями
На следы когтистых лап.
Пряный запах темноты,
Леса горькая купель,
Медвежонок звался ты,
Вырос - вышел лютый зверь.
Выпей - может, выйдет толк,
Обретешь свое доро,
Был волчонок, станет волк,
Ветер, кровь и серебро...
Охота
Ольга Ратникова
Трубят рога, рога трубят,
И псы несутся в лет.
Идет охота на меня,
Облавою идет.
Сверкают пули серебром,
Отсвечивают зло.
Да кол багряный заострен –
Вонзить в мое нутро.
Не вой тоскливо, Серый брат,
Сестрица, не скули.
Пускай щенки спокойно спят,
Сегодня не про них
Ножи булатные остры,
Сердца темны от зла,
Да притороченный аркан
Свернулся у седла.
Я пел, как жил, а жил, как выл,
Щерил в оскале клык.
Я по натуре волком был
И волчий чтил язык.
Со стаей восемь долгих зим
Делил чертог лесной.
За что сегодня призван был
На лютый суд людской.
Волчата вырастут мои,
Убив в себе людей.
Моя жена расскажет им,
Как глухо лес гудел,
Когда упал их волк-отец и,
В облике людском,
Он в землю лег со вбитым в грудь
Осиновым колом.
И будут выть щенки мои,
Свою судьбу кляня.
И будут людям мстить они,
Как прежде мстил и я.
Так, смерть – за смерть,
Так, кровь – за кровь,
И, в явь, как в старину.
Полночный оборотень, вой
На полную луну.
Полночный оборотень, пой
На полную луну.
Охотник
Башня Rowan
Все неладно в нашем лесу.
Маpт пpошел, и апpель пpишел,
вместо снега деpевья сеpежки несут,
но не стало у нас хоpошо.
Что ни вечеp — сестpа моя
убегает из дому пpочь,
что ни утpо — пpиходит домой, но молчит,
где была она в эту ночь,
А пpидет, ляжет на пол у стены —
не заплачет, так запоет,
и счастливые ее песни до того стpашны —
пpосто душу на части pвет.
Я-то знаю: все потому,
что однажды в наших кpаях
появился охотник, и это к нему
ходит ночью сестpа моя.
И меня так и тянет вскочить и бежать,
отыскать на кpаю старого колдуна
и вонзить в него зубы и pвать его, pвать,
пока не взойдет луна.
Я бы сделала так, но не сделаю так,
потому что уже ничего не добьюсь,
а когда pаспpощается с жизнью мой вpаг,
злые духи сестpу убьют.
И на это не хватит всей
волчьей хpабpости у меня.
Вот сестpа моя вышла из кpуга теней
и легла у его огня.
Песня волка
Помню я светлую речку,
Помню нетронутый лес.
Ходит, бывало, овечка -
Никто овечку не ест.
Травка, цветы-незабудки,
Мама печёт пирожки:
- Кушай, мой мальчик,
Пока твои зубки,
Пока твои зубки,
Зубки, зубки, зубки ...
Не превратились в клыки!
А я не знал и не помнил,
Что значит "зуб", а что "клык".
Правда, потом я понял,
А уж потом-то привык.
Но тёмною ночью спросонок
Слышу я даже теперь:
- Милый мой мальчик,
Пока ты волчонок,
Пока ты волчонок,
Волчонок, волчонок, волчонок ...
Ты не совсем ещё зверь.
Травка, цветы-незабудки,
Мама печёт пирожки:
- Кушай, мой мальчик,
Пока твои зубки,
Пока твои зубки,
Зубки, зубки, зубки ...
Стая
Кошка Сашка
Последние листья. Последняя осень. Последняя кровь.
Последний бегущий, и серая шерсть попадает в прицел,
Вороны взметнуться, и в приступе боли почудится вновь,
Как был ты волчонком, который кусаться еще не умел.
И взвыть бы «за что?» но ты знаешь, что к хищникам жалости нет
Не в дебрях лесных, ни в бетонных коробках больших городов.
Но только одно тебя сможет заставить забыть этот свет:
Пока тебя ищут, волчата уходят тропою волков...
А через каких-то пол года над миром настанет апрель,
Холодные реки, проснувшись, покинут свои берега,
И новый вожак будет чуточку грустно глядеть в колыбель,
И новая песня взовьется к луне, пронизав облака.
И кажется странным, что смертные души, плюя на запрет,
Оденутся в серые шкуры, с набором когтей и клыков.
И только одно тебя сможет заставить забыть этот свет:
Забыв о покое, волчата уходят тропою волков.
Вот лай позади, и сентябрь паленою шерстью запах,
Смешались часы и минуты, охотники что-то кричат…
И ты улыбнешься, на память оставив оскал на клыках,
С тоскою в последний раз вспомнив своих непослушных волчат.
Ведь волчьи тропы по волчьи же мастерски путают след:
Один раз наступишь, и в жилах заплещется хищная кровь…
И бравый охотник склонился над трупом. Тебя больше нет.
Минута молчанья – волчата уходят тропою волков...
